Червонное золото - Страница 31

Когда большинство гостей бросились в сумятицу, как всегда сопровождавшую подобные праздники с карнавалами, Виттория и Джулия подошли к музыкантам, которые продолжали дудеть в свои флейты и трубы. Виттория, по обыкновению, надела черное платье, ничуть не заботясь о том, чтобы подчеркнуть и заставить признать свое королевское достоинство. Однако она не отказала себе в тщеславии надеть старинный сердолик, принадлежавший императору Августу. На крупном, величиной с яблоко, камне был вырезан Ганимед, похищенный Зевсовым орлом.

Джулия в лиловой тунике была прекрасна, как богиня. Оранжевая блуза шарфом обвивалась вокруг нее, и Тициан склонился перед ее вкусом и заявил, что он всю жизнь смешивал краски, но даже не подозревал, как великолепно такое сочетание цветов. Но дамы никак не отреагировали на всеобщее восхищение; их гораздо больше, чем мужчин, занимала разгадка недавнего происшествия.

— Кровь, — прошептала Виттория, вглядываясь в надутые от напряжения щеки музыканта.

— Кровь, — подтвердила Джулия, склонив голову, чтобы получше рассмотреть первый портрет Павла III, выполненный Тицианом лет десять назад.

— Ужасное событие. В доме Фарнезе, в день триумфа. Кто же на такое отважился?

С улыбкой любуясь портретом, Джулия еле слышно проговорила:

— По-моему, император так и не смирился с тем, что старик отхватил кусок земли, принадлежавшей церкви, и слепил из него фамильное владение, поставив Карла перед этим фактом, едва народились близнецы. У меня в руках были документы, касающиеся этой темы.

Джулия покосилась на зеркало, чтобы поправить оранжевое облако вокруг лица. Лиловая туника эффектным бликом отразилась в ее карих глазах. Никакая изобретательная находка не сравнилась бы с этой простотой. Она подошла к Виттории, будто бы обсуждая картину Тициана:

— Это могла сделать синьора Маргарита, разозлившись, что Папа, вместо того чтобы передать герцогство ее мужу Оттавио, сдался под давлением старого развратника Пьерлуиджи. Оттавио же он не дал ни лиры, полагаясь на его доходы. Все фамильные сбережения уйдут теперь на охрану новоиспеченного герцога от дворян Пармы и Пьяченцы, которые уже грозились его убить. Конечно, трудно вычислить, кто желал бы смерти такого червя, как Пьерлуиджи. Гораздо проще отыскать тех, кому он нужен живым. Он натворил столько бед, что, наверное, даже дети предпочли бы видеть его мертвым.

В этот момент в зал вошел Алессандро, а за ним раскрасневшийся Пьетро, который то и дело отдувал со лба светлые кудряшки. Во взгляде гиганта сквозило отчаяние: он не знал, как помочь другу, и только беспомощно помахивал в воздухе искалеченной рукой. Побелевшее лицо Алессандро застыло, как мраморное, но ни одна складочка на пурпурной мантии не сдвинулась с положенного места. Он подошел к дамам и учтиво раскланялся. Виттория попыталась что-то сказать насчет прекрасной картины и замечательного праздника, но Алессандро приступил сразу к главному: они принадлежали к властной элите, и их не мог не взволновать прискорбный эпизод.

— Вы видели, что произошло?

Виттория, оттягивая время, спросила, что именно он имеет в виду, но Алессандро довольно жестко ее перебил:

— Моего отца… и кровь в бокале.

— Ужасное оскорбление, да еще в такой день!

— И еще не сказано, что оно будет последним. Ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Для вас не секрет, что император недоволен вступлением моего отца во владение феодом. Как вы думаете, не он ли автор этого предупреждения? Вы ведь весьма близки к императору и его представителям здесь, в Риме.

Кардинал был настолько потрясен, что бросился к ней за помощью с такой искренностью, какой Виттория никак не ожидала. Хотя, конечно, она была в долгу перед Алессандро: он не отвернулся от нее, когда она попросила защиты от Карафы. Ходили даже разговоры, что Виттория и ее друзья до сих пор на свободе только благодаря дружбе императора и покровительству Фарнезе.

— Мне жаль, Алессандро, но я ничем не могу вам помочь. О происшедшем я не знаю ничего такого, чего не знали бы вы. На обеде я сидела рядом с имперским послом, но если вы намекаете на него, то, мне кажется, его участие в этой истории можно исключить. Он был весел и не отлучался от стола, разве что по естественной надобности. И потом, не думаю, что он способен так умело притворяться. Может, враг в доме, среди ваших близких, но это всего лишь мое предположение.

Алессандро скривил рот в горькой усмешке.

— Не думаю, чтобы моя невестка была способна на такое. По крайней мере, не сегодня. Прежде всего, это праздник ее детей, и, надеюсь, в такой день она забудет о ненависти к нашей семье. Нынче у нее было много хлопот, и вряд ли она располагала временем, чтобы устроить такую неслыханную и опасную шутку. И я до сих пор не могу понять, каким образом удалось подменить отцу бокал. Ясно, что кто-то воспользовался суматохой, но кто осмелился? Ведь в зале были только принцы крови и аристократы высшего ранга. Сомнительно, чтобы они на это пошли.

Последние слова, сказанные еле слышно, потонули в криках гостей, которые из окон наблюдали за турниром.

Виттория и Джулия испуганно обернулись в сторону крытой галереи, откуда донесся дружный вопль, сменившийся растерянным молчанием. Они решили, что кто-то из рыцарей по неосторожности убил противника или быки, как случалось довольно часто, подхватили на рога зазевавшегося ребенка или какую-нибудь слишком любопытную женщину.

Некоторые дамы выбегали с галереи в большом волнении, зажав рот руками, чтобы унять приступы тошноты, и крепко зажмурившись, чтобы отогнать увиденное и вычеркнуть его из памяти. Виттория, сохраняя невозмутимый вид, инстинктивно схватила Джулию за руки.